На заре русского флота

Так, в XVI веке, по мере расширения территории Русского государства, началось освоение Каспийских и Балтийских торговых путей. Царь Иоанн IV принял решение создать на Балтийском море каперский флот, рассчитывая, что он сможет защитить нарвский торговый путь. Но поскольку у Русского государства отсутствовали и квалифицированные судостроители, и квалифицированные моряки, и техническая база для строительства собственного флота, Иван Грозный принял решение нанять каперов – моряков, нанимавшихся вместе с кораблями на службу к государям различных государств. Благо, в рассматриваемый период недостатка в «бесхозных» матросах и капитанах в Европе не было. В 1569 г. на Нарвском торговом пути появились первые каперы, которыми командовал Карстен Роде – профессиональный корсар, немец по национальности, бывший подданным Дании и происходивший по рождению из крестьянской республики Дитмаршен. Прежде Роде имел собственное судно, занимался торговлей и возил товары в Любек, однако затем в качестве капера поступил на службу к датскому королю Фредерику II. В это время Дания вела боевые действия со Швецией, Швеция же была и одним из основных противников Русского государства на Балтике. Роде, перейдя к ливонскому герцогу Магнусу, затем оказался на службе у Ивана Грозного. В марте 1570 г. Роде получил от государя Ивана Грозного специальную грамоту, в которой царь указывал на необходимость защиты торговых путей от нападений польских каперов, занимающихся разграблением торговых кораблей. Нападения польских каперов наносили большой ущерб русско-европейской торговле и были столь частыми, что побудили государя выделить средства на найм собственных каперов. Корсар Карстен Роде выбрал в качестве базы для своего флота остров Эзель, точнее – город Аренсбург (Кингисепп), бывший весьма удобным портом, расположенным на Балтийском море. Иван Грозный выделил каперу Роде деньги на приобретение пинка, вооруженного тремя чугунными пушками, десятью малыми орудиями – барсами, восемью пищалями и двумя боевыми кирками, которые применялись для пролома бортов вражеских кораблей. На русские же деньги Роде нанял и 35 матросов и судовых офицеров. В соответствии с договором, Роде обязался передавать каждый третий захваченный им корабль России, десятую часть захваченной добычи также передавать русским властям, а ценных пленных передавать московским приказным людям. При этом члены экипажа добычу между собой не делили, а получали фиксированное жалованье. Команды своих кораблей Роде набирал из числа датских профессиональных моряков, а также поморов и архангельских стрельцов и пушкарей. 

Появление подконтрольного Москве каперского флота в акватории Балтийского моря вызывало большие опасения Швеции, Дании, Речи Посполитой и других держав региона, не заинтересованных в появлении у Русского государства собственного военного флота. Конкуренты России в Балтийском море вполне справедливо усматривали в появлении русского военного флота на Балтике большую опасность для своих военно-политических, экономических и торговых позиций в регионе. Для поимки Роде и уничтожения его эскадры высылались шведские и польские флотилии, но свой боевой путь прославленному корсару пришлось закончить по вине своих соотечественников – датчан. В октябре 1570 г. Роде был арестован в Копенгагене и помещен в тюрьму по обвинению в нападении на датские торговые суда. О дальнейшей судьбе первого «московского адмирала» ничего неизвестно. Впоследствии, в результате войн с Ливонским орденом, Швецией и Речью Посполитой, Россия лишилась выхода к Балтийскому морю, потеряв ранее приобретенные территории. После этого на значительный промежуток времени Москва была вынуждена отказаться от планов по строительству военно-морского флота в Балтийском море. Единственным путем, через который Россия могла осуществлять морское сообщение с европейскими странами, оставались северные моря. Кроме того, развивалось речное судоходство, в первую очередь – строительство судов на Дону и Волге, поскольку южное направление также рассматривалось в качестве приоритетного. 

«Фредерик» - первый корабль, построенный на территории России

В XVII веке растущие потребности страны в морском сообщении актуализировали и необходимость строительства современного флота, который по своим характеристикам не уступал бы флотам европейских государств. Ведь налаживались торговые связи с портовыми городами Западной Европы, с Персией, и их транспортное обеспечение требовало развития морского дела и судостроения. Однако собственных специалистов, способных организовать постройку современных кораблей и их спуск на воду, в России не было. Поэтому власти страны решили воспользоваться моментом и заимствовать технологию строительства и эксплуатации современных кораблей у иностранцев. Тем более, что для этого сложились благоприятные обстоятельства. Так, в 1634 г. ко дворцу царя Михаила Федоровича Романова прибыло голштинское посольство. Герцог Гольштейна Фридрих III собирался развивать торговлю с Персией, а ближайший путь мог лежать только через Россию. Поэтому монарх Гольштейна собирался договориться с русским царем о транзите через российскую территорию голштинских торговых экспедиций. Также в задачи голштинского посольства входило заключение договора о постройке на Волге десяти кораблей, на которых голштинские купцы могли бы возить товары в Персию. Русские власти восприняли идею голштинского герцога позитивно, поскольку рассчитывали заимствовать у иностранных мастеров технологию судостроения. Получается, что обстоятельства складывались для развития российского флота благоприятно, и оставалось только оказать голштинцам необходимое содействие в постройке судов. 

Судостроительные работы планировалось проводить в Нижнем Новгороде, для чего царь Михаил Федорович отправил воеводе Нижнего Новгорода грамоту, в которой говорилось: «Ходити им в Персиду... Волгою на десяти кораблях, а корабли им делати в нашей земле, где такие леса, которые к тому делу годны найдут, а тот лес покупати им у наших людей вольною торговлею, а плотников к тому корабельному делу, к их корабельным мастерам в прибавку, наймовать наших подданных охочих людей, и наём им платить по договору с ними вольною торговлею, а от тех плотников корабельного мастерства не скрывать и не таить». Строить корабли было поручено шестерым голштинским специалистам, которые в том же 1634 г. прибыли в Москву и оттуда направились в Нижний Новгород. Это были шкипер Михаэль Кордес, корабельный плотник Корнелий Йостен, переводчик Ганс Берк, специалисты Кашпер Зеелер, Йохан Стирпомас и Йохим Кранц. Делегацию голштинских моряков сопровождали русские стрельцы и плотники. В марте 1636 г. в Москву прибыло повторное посольство голштинского герцога, которым руководили Крузиус и Брюггеман. В задачи этого посольства входил найм команды для строившегося корабля. В июне 1636 г. был спущен на воду первый корабль, получивший название «Фредерик» - в честь короля Фридриха III. Предполагалось, что корабль «Фредерик» отправится с грузами в Персию, а уже по итогам путешествия будет сделан вывод – стоит ли строить следующую партию кораблей. Корабль «Фредерик» получил описание известного путешественника Адама Олеария, который сообщал, что «Фредерик» имел длину 120 футов, ширину 40 футов и осадку 7 футов. Таким образом, он соответствовал европейским стандартам галер. Материалом постройки большей части судна были сосновые доски. В команду «Фредерика» вошли как голштинцы, так и русские. 1 июля (11 июля) 1636 г. из Москвы в Нижний Новгород выехали посланники Алексей Савин Романчуков, подъячий Скобельцын и толмач Юшков, которые составляли основу русского посольства в Персию. 30 июля (9 августа) посольство русского двора отплыло из Нижнего Новгорода по Волге. Всего на корабле «Фредерик» , следовавшем под флагом Гольштейна, плыло 126 человек – в их числе и голштинцы, и русские. 27 октября (6 ноября) 1636 года корабль вышел в Каспийское море, но 12 ноября (22 ноября) попал в сильный шторм в районе Дербента. Трехдневный шторм нанес существенный урон кораблю, повредив все три мачты судна. В конце концов, было решено посадить корабль на мель, чтобы уберечь груз и команду от гибели в кораблекрушении. Впоследствии «Фредерик» вытащили на берег в окрестностях Дербента, где он был разграблен местным населением. Так закончилась история первого корабля европейского типа, построенного на территории России. Впрочем, в качестве первого российского парусного корабля традиционно рассматривается корабль «Орел», построенный на тридцать лет позже – ведь «Фредерик», хотя и строился, и был спущен на воду в Нижнем Новгороде, ходил под голштинским флагом, а значит официально не мог считаться русским судном. 

Сражение у острова Котлин – первый морской бой

Однако между спуском на воду «Фредерика» и строительством корабля под гордым названием «Орел» история русского флота также была насыщена вполне славными событиями. Так, 22 июля 1656 года произошло знаменитое сражение у острова Котлин, которое считается первой официально документированной победой русского флота на море в Новое время. Как известно, в 1656-1658 гг. шла русско-шведская война. Учитывая географическое положение шведских земель, к участию в боевых действиях были привлечены гребные флотилии, причем они действовали с обоих сторон. С русской стороны против Швеции был выдвинут отряд под командованием воеводы Петра Ивановича Потемкина (на фото), которому была придана гребная флотилия донских казаков, участвовавших прежде в морских походах на Черном море и имевших большой боевой опыт. В состав отряда Потемкина входило 570 донских казаков и 430 новгородских и ладожских стрельцов и «охочих людей». Они получили благословение патриарха Никона «идти морем на Стокгольм». Петру Ивановичу Потемкину (1617-1700) на момент похода в Ижорские земли было 39 лет. Младший брат воеводы и стольника Федора Ивановича Потемкина, Петр Потемкин участвовал в войне с Польшей, а затем ему было поручено возглавить поход против шведов. В июне 1656 г. отряд под командованием Потемкина захватил шведскую крепость Ниеншанц, что у устья Невы. Впрочем, захватом это действие можно было назвать с оговорками – шведы сами оставили укрепление. После занятия Ниеншанца отряд Потемкина двинулся на гребных судах вверх по Неве и осадил крепость Нотебург. Однако вскоре отряд разделился и его часть, во главе с самим Потемкиным, вернулась по Неве к устью реки и 22 июля 1656 г. столкнулась с судами противника в районе острова Котлин. К моменту встречи в составе русской гребной флотилии находилось 15 стругов (относительно небольших парусно-гребных плоскодонных судов), а в составе шведской флотилии – 3 намного более крупных и качественных корабля. Несмотря на то, что шведские корабли открыли мощный артиллерийский огонь по русской флотилии, казакам удалось прорваться к шведским галерам и захватить шведский флагман – шестипушечный корабль, который был взят на абордаж. Остальные корабли шведов были вынуждены отступить. Воевода Потемкин направил донесение в Москву: «у Котлина острова с немецкими людьми был бой и милостию Божиею, и Пречистыя Богородицы помощию, и всех святых молитвами, и Великого государя и сына его, государевича, счастием, у Котлина полукорабль взял и немецких людей побил, и языка поймал начального человека, капитана Ирека Далсфира, 8 человек солдат и наряд и знамена поимели». По мнению военных историков, столь незначительное количество плененных на шведском корабле, команда которого должна была быть намного большей по численности, свидетельствует о том, что большая часть шведских моряков и солдат погибла во время абордажного боя с прорывавшимися на борт корабля казаками и стрельцами. После победы в морском сражении, отряд воеводы Потемкина нанес значительный урон острову Котлин, уничтожив четыре местные деревни. В отечественной военно-морской истории сражение у острова Котлин традиционно рассматривается как первый морской бой русского флота и именно с него фактически отсчитывается история русских морских побед в Новое время. Однако на сам ход русско-шведской войны 1656-1658 гг. бой у острова Котлин не оказал серьезного влияния. В следующем 1657 г. шведские войска перешли в наступление на карельском и ливонском направлениях, а граф Магнус Делагарди вторгся на территорию Псковской области, но потерпел там поражение. В конечном итоге в битве под Гдовом шведская армия графа Делагарди потерпела поражение от армии князя Хованского, которой удалось вернуть перевес в войне на сторону русских. Князю Хованскому удалось захватить селения по правобережью Нарвы. Однако в 1658 г. отряду шведского губернатора Нарвы Густава Горна удалось отбить Ямбург и Ниеншанц. Боевые действия завершились. 

Афанасий Ордин-Нащокин и русский флот

К моменту русско-шведской войны 1656-1658 гг. относится и начало серьезной работы по строительству Балтийского флота. В Царевичеве Дмитриеве городе началось строительство судостроительной верфи, на которой предполагалось создать флотилию для плавания по Балтийскому морю. Руководил строительством верфи боярин Афанасий Лаврентьевич Ордин – Нащокин – одна из наиболее знаменательных фигур на заре русского кораблестроения. Афанасий Лаврентьевич Ордин – Нащокин (1605-1680) по происхождению не был боярином, а относился к мелкопоместным дворянам. Он родился в Северо-Западной России, поскольку именно в Псковском и Торопецком уездах находились небогатые поместья его отца Лаврентия. По преданию, дальний предок Нащокиных прибыл в Россию из Италии. Итальянский дук Величка, прибыв в Россию, принял крещение в православии и получил имя Дмитрий и прозвище Красный. Сын Дмитрия Красного Дмитрий Нащока получил свое прозвище после того, как был ранен в щеку во время тверского восстания 1327 г., когда горожане поднялись против золотоордынского посла Шевкала. Потомки Дмитрия Нащоки получили фамилию Нащокины, а двойная фамилия была связана с прозвищем Орда у Андрея Нащокина, который погиб в бою под Оршей. Лаврентий Ордин – Нащокин постарался дать сыну хорошее образование, причем выучил его немецкому языку, латыни и математике. Афанасий, отличавшийся способностями и целеустремленностью, самостоятельно освоил также польский и валашский (румынский) языки. Он прекрасно разбирался в современной ему политической ситуации, что позволило применять способности на практике. В 1642 г. Афанасий участвовал в установлении новой русско-шведской границы. В 1656 г. именно Ордин – Нащокин, уже бывший дипломатом, подписывал договор о союзе с Курляндией, а в 1658 г. именно он заключал перемирие со шведами, за что и был удостоен высокого чина думного дворянина. В 1667 г. Ордин – Нащокин, единственным из представителей своей фамилии, был удостоен боярского чина и возглавил Посольский приказ. Именно Ордину – Нащокину принадлежит идея о необходимости углубления экономического и политического сотрудничества со странами Западной Европы и установления контроля над побережьем Балтийского моря. Таким образом, русский дипломат даже опередил свое время – ведь идеи, фундамент которых был заложен Афанасием Лаврентьевичем Ординым – Нащокиным, были реализованы лишь десятилетия спустя – после прихода к власти Петра Первого и его успеха в Северной войне. В 1661 г., после заключения Кардисского мирного договора, Россия, проигравшая в противостоянии со шведской короной, обязалась вернуть Стокгольму все захваченные прежде русскими войсками территории и отказалась от планов по захвату Балтийского побережья и созданию Балтийского флота. В соответствии с договором, русские власти должны были уничтожить все корабли, которые закладывались на судостроительной верфи в Царевичеве Дмитриеве городе. Таким образом, планам Ордина – Нащокина по созданию Балтийского флота, не удалось сбыться, однако политик не терял надежд на создание русского морского флота и обратил внимание на южное направление – Волгу и Каспийское море. Тем более, что этого требовало расширение торговых связей России с Персией, с которой было заключено соответствующее соглашение, подразумевающее, в том числе, и охрану русских торговых судов, следующих по Волге и Каспийскому морю в Персию. В 1664 г. шах Аббас II предоставил русским купцам исключительные привилегии, а в 1667 г. обратился к российскому престолу с просьбой позволить армянской компании, созданной персидскими подданными – армянами, торговать шелком – сырцом через российскую территорию. При этом охрана провозимых армянами грузов возлагалась за отдельную плату на российскую сторону. Ведь Каспий в те времена был весьма опасен для торгового судоходства, поскольку там орудовали неподконтрольные московскому правительству группы казаков и кавказцев, которые могли совершать нападения на торговые суда. 

Неудачная судьба корабля по имени «Орел»

Афанасию Ордину-Нащокину удалось получить разрешение царя Алексея Михайловича Романова на строительство русского флота на Волге, после чего он пригласил иностранных специалистов по судостроению. Выбор пал на голландцев, хорошо известных своими навыками в судостроении и судовождении. В числе приглашенных специалистов был полковник Корнелиус ван-Буковен, которому поручалось непосредственное руководство процессом судостроения, а также корабельные мастера Гельц, подполковник ван-ден-Стрек и Минстер. Для помощи голландским специалистам выделялись тридцать русских плотников, четыре кузнеца и четыре пушкаря. Иностранные специалисты прибыли в село Дединово Коломенского уезда, расположенное на Оке, где открылась судостроительная верфь. Дединово было избрано в качестве места создания первой государственной судостроительной верфи, прежде всего, по той причине, что длительное время именно здесь строились суда, ходившие по Волге, находились квалифицированные мастеровые, имевшие опыт в строительстве стругов. Строительство верфи финансировалось Приказом Большого прихода – государственной структурой, ставшей предшественником Адмиралтейства Петровской эпохи. Приказ Большого прихода не только изыскивал государственные средства для финансирования судостроения, но и отвечал за вербовку квалифицированных мастеровых, поставку инструментов, строительных материалов и оборудования. Для оснащения верфи инструментами было закуплено за границей 2 железных домкрата, 4 молота, пилы и прочие инструменты. Была организована выписка на судоверфь в Дединово мастеров со всей страны – казанских якорных мастеров, рязанских кузнецов, московских токарей. Фактически верфь в Дединово была превращена в передовое для России тех лет промышленное предприятие, имевшее вид западноевропейской мануфактуры – с четким разделением труда, упорядоченной системой управления, постепенной механизацией хотя бы части проводимых работ по строительству судов. 



На Дединовской верфи в 1667 г. началось строительство военных кораблей, которые должны были нести службу по охране русских торговых судов в Каспийском море. Первоначально было решено построить фрегат, который был заложен 14 ноября 1667 г. Это было двухпалубное и трехмачтовое судно, длиной в 24,5 метра, шириной в 6,4 м. и с осадкой в 1,5 метра. Именно строящийся фрегат стал первым русским кораблем, сооружаемым с соблюдением всех предписаний тогдашнего судостроения. Прототипом для строящегося фрегата послужили пинасы – вооруженные суда Голландской Ост-Индской компании, строившиеся для боевых действий в южных морях и активно использовавшиеся в первой половине XVII века. В январе 1668 г., вслед за фрегатом, на верфи началось строительство 18-метровой яхты, а чуть позже – еще нескольких более мелких судов. Непосредственное руководство строительными работами осуществлял голландский мастер Ламберт Гельц, а русскими плотниками руководили дворянин Яков Полуектов и подьячий мытной избы Степан Петров. Лес для кораблей заготавливали в Коломенском уезде, а железо доставлялось с тульских и каширских заводов. В январе 1668 г. было сооружено дно и стороны первого корабля, а в марте 1668 г. в Дединово затребовали живописца и резчика для художественного оформления корпуса судна. Несмотря на то, что в мае 1668 г. корабль был спущен на воду, работы по его художественной отделке продолжались, и корабль пережил зиму в Дединове на верфи. Историк флота В.А. Дыгало так описывает спуск на воду корабля «Орел»: «на торжество прибыл настоятель коломенского храма Иоанна Предтечи. Сопровождаемый местным священником, дьяконом и Ван-Буковеном, он поднялся на палубу "Орла". Тотчас же на флагштоках и мачтах корабля взвились огромные флаги и длинная лента вымпела. Отслужили молебен, окропили флаги святой водой и сошли на дединовский берег. На "Орле" остались лишь несколько человек, руководимых командиром корабля - голландским капитаном Бутлером. Им было поручено отдать якоря, как только корабль сойдет на воду. Ордин-Нащокин взмахнул рукой и звонари ударили во все колокола дединовской звонницы. "Орел" тронулся с места и заскользил по стапелю. Торжественный перезвон заглушили залпы салюта. Через минуту-другую первый русский военный корабль закачался на голубой глади окской заводи» (цит. по: Дыгало В.А. Откуда и что на флоте пошло). 

Стоимость строительных работ была оценена в 2 221 рубль. На вооружение спущенного на воду корабля было принято 22 пищали, 40 мушкетов, 40 пар пистолетов и ручные гранаты. После постройки корабля оставалось набрать для него квалифицированную команду – ведь, несмотря на наличие прекрасных мастеровых – плотников, резчиков, оружейников, подготовленных моряков в России не было. Пришлось, опять же, обращаться к иностранным специалистам. Голландскому купцу Йохиму ван Сведену русским правительством было поручено набрать у себя на родине квалифицированную команду моряков, в том числе и нанять капитана корабля. Выбор Йохима ванн Сведена пал на его родственника – Давида Бутлера, который приходился кузеном жене ван Сведена Марии Рутс. Давиду Бутлеру в 1668 г. было 33 года, он родился в Амстердаме и получил хорошую морскую подготовку. Бутлер подписал контракт с ван Сведеном и приступил к набору корабельной команды. Одновременно голландский капитан решил выяснить, под каким флагом будет ходить корабль. Для России, прежде не имевшей собственного флота, вопрос о флаге был в новинку. После письма для изготовления флага были выписаны ткани красного, белого и синего цветов. Таким образом, современный российский триколор берет начало в селе Дединово и его история неразрывно связана с первым русским военным кораблем и его капитаном голландцем Давидом Бутлером. На корабельные флаги было нашито изображение двуглавого российского орла – государственного герба российского государства. По прибытию в Дединово, Бутлер вступил в конфликт с полковником ван-Буковеном, который прежде осуществлял руководство судостроительными работами. Известно, что Бутлер прибыл в Дединово с большими амбициями и сразу же представил проект постройки 36-весельной галеры, собираясь лично возглавить процесс судостроения. В процессе конфликта с ван-Буковеном выяснилось, что Бутлер был «нечист на руку» и присвоил определенную сумму казенных денег, а также не обладает патентом капитана. Однако Бутлер сумел отстоять свое право на руководство судостроительными работами, сославшись на то, что он имеет очень большой опыт морских путешествий не только в Испанию и Францию, но и в Индонезию. В конце концов, русские власти приняли сторону Бутлера и его оппонент полковник Буковен был отстранен от руководства судостроительными работами, после чего верфь возглавил командир фрегата капитан Давид Бутлер. 



В апреле 1669 года корабль получил название «Орел» - в честь русского государственного герба, и вскоре поднял паруса и выдвинулся в путь – предполагалось, что он пройдет от Дединова до Астрахани. Однако к тому времени, когда корабль должен был достичь Астрахани, в городе ожидали нападения восставших казаков под руководством Степана Разина. Услышав о приближении разинцев, капитан «Орла» Бутлер, совершенно не желая погибать на чужбине от рук повстанцев, подговорил своих подчиненных бросить корабль и бежать в Персию. Но голландцы, опасаясь попасть в руки восставших казаков, бежали даже раньше своего непосредственного командира, отплыв на небольшом судне. Давид Бутлер, таким образом, остался в Астрахани и был взят в плен повстанцами. Однако вскоре голландскому капитану удалось бежать из Астрахани на лодке, добраться до Дагестана, а затем уже – до Персии. В Исфагане Бутлер объявился в голландском подворье. Он оставил записку, в которой описал свои долгие злоключения во время странствия по Дагестану, и все происшествия, которые произошли с голландскими специалистами в Астрахани во время захвата города восставшими казаками Степана Разина. Так закончилась не продлившаяся и нескольких лет его военно-морская служба России, а в 1680 г., еще в нестаром возрасте, Давид Бутлер скончался. Что касается корабля «Орел», то брошенный экипажем, он показался повстанцам бесполезным – специалистов, способных управлять таким судном, у Разина не было, а в случае попадания в руки царских войск, они могли использовать корабль по «прямому назначению» - против Разина и его казаков. Поэтому «Орел» был брошен, за годы обветшал и долгое время стоял в протоке Кутум. После подавления восстания он был осмотрен царскими специалистами, но за обветшалостью было решено отказаться от идеи его дальнейшего использования. Русская торговля с Персией, нарушенная восстанием Степана Разина, фактически прекратилась на долгие годы. Постепенно отошел от государственных дел и боярин Афанасий Ордин-Нащокин, стоявший у истоков отечественного судостроения. Ряд попыток создания современных судов предприняли русские купцы, пытавшиеся развернуть торговлю с Европой через Белое море, однако там они столкнулись с ожесточенным противодействием голландских торговцев, которые не были заинтересованы в появлении конкурентов и не допустили строительства русских кораблей. 

Карштен Брандт и «Потешная флотилия»

После трагического завершения истории корабля «Орел» создание русского флота было отложено еще на несколько десятилетий. Дальнейшая его история связана уже с именем Петра Первого. Кстати, Петр Первый, спустя продолжительное время после строительства первого русского корабля «Орел», которому так и не удалось стать флагманом русского флота, весьма положительно оценил это начинание своего отца Алексея Михайловича: «Хотя намерение отеческое не получило конца своего, однако же достойно оно еть вечного прославления, понеже... от начинания того, яко от доброго семене, произошло нынешнее дело морское ». Кстати, одним из учителей Петра Первого, стал Карштен Брандт – один из членов команды первого русского военного корабля «Орел». Уроженец Голландии, Карштен Брандт (1630-1693) приехал в Россию в тридцатисемилетнем возрасте, будучи нанятым в качестве корабельного плотника и помощника корабельного пушкаря на строительство фрегата «Орел» и других судов. Он работал на судоверфи в Дединово, затем вошел в экипаж «Орла», а в 1670 г., оказавшись в Астрахани, бежал от восставших казаков Степана Разина и перебрался в Москву. В Москве Брандт поселился в Немецкой слободе, где жили выходцы из стран Западной Европы, и занялся привычным для себя плотницким и столярным ремеслом. Тем временем, в мае 1688 г. юный Петр Первый, гулявший по селу Измайлово, обнаружил в амбаре боярина Никиты Романова небольшой ботик и заинтересовался им. Сам Петр так описывал это событие: «случилось нам (в мае 1688 г.) быть в Измайлове, на льняном дворе и, гуляя по амбарам, где лежали остатки вещей дому деда Никиты Ивановича Романова, между которыми увидел я судно иностранное, спросил Франца (Тиммермана), что это за судно? Он сказал, что то бот английский. Я спросил: где его употребляют? Он сказал, что при кораблях — для езды и возки. Я паки спросил: какое преимущество имеет пред нашими судами (понеже видел его образом и крепостью лучше наших)? Он мне сказал, что он ходит на парусах не только что по ветру, но и против ветру; которое слово меня в великое удивление привело и якобы неимоверно». Тогда Петр, который очень заинтересовался ботиком, попросил своего преподавателя геометрии и фортификации Франца Тиммермана найти мастера, который был бы сведущ в строении европейских судов и смог бы привести ботик в надлежащее состояние. Так при дворе Петра появился плотник Карштен Брандт – 58-летний голландец, проживавший в Немецкой слободе. Под руководством Брандта начались работы по восстановлению ботика, который был перевезен в село Преображенское, что на берегу Яузы. Карштен Брандт смог починить судно, соорудил мачту, установил паруса. Так был спущен на воду знаменитый ботик Петра Первого – «дедушка русского флота». Кстати, официально ботик назывался «Святой Николай». Под руководством Карштена Брандта Петр Первый осваивал голландский язык, морскую терминологию и азы управления судном, управляя ботиком сначала на Яузе, а затем на Просяном пруду. 



Позже Карштен Брандт руководил строительством и других судов «Потешной флотилии» Петра Первого на Плещеевом озере. На берегу Плещеева озера в 1688 г. были заложены небольшая судостроительная верфь, одноэтажный дворец и пристань для кораблей. В 1689 г. под руководством Брандта началось строительство яхты и двух малых фрегатов, которые возводились по амстердамским чертежам и при участии иностранных специалистов. При этом, по инициативе Петра, для участия в строительстве были привлечены в качестве учеников и русские плотники – так Петр хотел сформировать будущий костяк русских судостроителей. Среди работавших плотников были Федосей Скляев, Лукьян Верещагин, Анисим Моляров и Михаил Собакин, прежде входившие в «Потешное войско» Петра. Наравне с другими плотниками и подмастерьями работал и Петр. Всего с верфи на Плещеевом озере сошло два фрегата и три яхты. Зимой 1692 г. все шлюпки и баркасы, построенные прежде в Преображенском, были также переведены на Плещеево озеро. 1 мая 1692 г. был спущен на воду первый фрегат, возведенный на верфи под руководством Карштена Брандта. После этого был устроен парад флотилии под командованием Петра, а в августе 1692 г. состоялось водосвятие на Плещеевом озере при участии всего высшего духовенства и сановников царского двора. Таким образом, плотник с «Орла» Карштен Брандт стоял у истоков и «Потешной флотилии» - прообраза регулярного русского военно-морского флота. 

Когда в 1693 г. шестидесятитрехлетний Карштен Брандт скончался, то по приказу Петра Первого были организованы его похороны по генеральскому разряду. Карштена Брандта хоронили при большом скоплении народа, а Петр Первый навсегда сохранил память о своем учителе морскому делу и всегда отзывался о нем с большим уважением. Что касается «дедушки русского флота», то ботик Петра Первого до 1701 г. находился в Измайлово, а затем был перевезен в Кремль. В 1722 г., после подписания Ништадтского мирного договора Петр Первый превратил ботик в памятник. Царь выпустил указ, в котором предписывалось сохранять навечно остатки кораблей, яхт и галер, построенных для «Потешной флотилии» и служивших царю в деле изучения морского ремесла. В 1723 г. снятый с постамента ботик участвовал в параде Балтийского флота. После этого ботик был помещен под навес Петропавловской крепости. И сейчас он является музейным экспонатом, напоминая о славной истории становления русского флота.