Президент ушел по-российски

Ранним утром в одном из парков миллионного Брисбена собрались несколько сотен человек. Попасть к ним было непросто: полиция научилась бороться с антиглобалистами за годы их существования. Но можно было попасть. 

Они готовились к демонстрации. Чистили перья — в прямом смысле: несколько девушек с орлиными, бело-черными крыльями и с венками на головах расческами разглаживали свалявшиеся перья и разворачивали плакат, протестующий против беспощадного нарушения прав белых орланов. 

Другой плакат предупреждал о том, что спайсы не так опасны, как об этом рассказывают госпропагандисты всего мира, а даже местами прекрасны и подлежат легальному распространению. 

Зато группе участников акции очень не нравился углекислый газ. Вот он являлся несомненным злом: на этом, судя по одобрительным выкрикам проходивших мимо молодых людей в разнообразных париках и костюмах с лямками и подтяжками, сходились все. 

Были здесь, впрочем, и классические антиглобалисты, которым до сих пор мешает по-прежнему развивающийся развитой капитализм. «G20 — мировой диктатор!» — развесили они свой плакат пока на дереве. 

А я еще накануне думал о том, что движение выдохлось и уже больше нет того веселящего душу ажиотажа, который все эти годы был связан с этими людьми и с такими саммитами. Антиглобалисты делали их единственно осмысленными, и вот, казалось, выдохлись и утихли. Да и ехать далеко… Но приехали! Не только австралийцы были здесь. И немецкую речь я слышал, и французскую… 

Наконец они двинулись не спеша по Рома-стрит — и только бедные собаки, увидев двигающихся вместо людей чучел, испуганно вскрикивали и бросались под колеса случайным велосипедистам, которые, в свою очередь, от испуга бросались под колеса стоявших под светофорами машин. 

Двоих сразу задержали ни за что, и они с удовольствием, под гул всеобщего одобрения (не зря пришли — не только антиглобалисты, но и, главное, полицейские) зашагали к автозакам, успевая на ходу раздавать интервью и засовывать в видеокамеры, как говорили Ильф и Петров, свои потрясающие хари (волосы были в основном соломенными, лица закрашенными, так что по-другому и не скажешь). 

*** 

В отеле Hilton Владимир Путин встречался с мировыми и национальными профсоюзными лидерами. Их приехало в Брисбен больше двадцати — в надежде, как и год назад, в Петербурге, увидеться с министрами финансов и труда. Но те отказались с ними встречаться после прошлого раза, когда профсоюзы разговаривали не так уважительно, как те, видимо, привыкли, и организаторы в Австралии пошли навстречу министрам, а не профсоюзам. 

Теперь семеро смелых профсоюзных лидеров приехали к Владимиру Путину (остальные разделились примерно в такой же пропорции и встретились с двумя другими президентами, далеко не первого ряда). 

Я увидел главу независимых профсоюзов России Михаила Шмакова. Он стоял у рамки металлоискателя, и что-то завернуто у него было в газету. 

- Заявление мы приняли, — пояснил он,- хотим отдать Владимиру Владимировичу. 

Он показал. Заявление было громоздким, на нескольких страницах, но меня больше заинтересовала газета. На первой полосе был изображен Владимир Путин во весь рост в форме военного моряка, а за ним столпились российские корабли военного вида (про эти четыре корабля, движущиеся к берегам Австралии, не написал только тот, кто на конкурсе ленивых не занял бы никакого места, потому что ему лень было идти туда). 

- Вот, — сказал Михаил Шмаков, — хочу подарить Владимиру Владимировичу. Видите, какой он тут красивый, позитивный. А то в основном они, честно говоря, такую ерунду про него печатают! 

- А вас не смущает,- осторожно спросил я,- что тут вот ниже написано «Остановите корабли!». А вот тут они извинений требуют за сбитый «Боинг»… 

 — Да это все ерунда! — махнул рукой Михаил Шмаков.- Главное, фотография-то какая хорошая. А то я тут такие коллажи видел… Мне кажется, он обрадуется. 

 — Мы ставим задачу,- сказал Владимир Путин мировым профсоюзным лидерам,- создания 25 миллионов рабочих мест. А безработица у нас — 5,2 процента. 

Он, в свою очередь, наверное, думал, что это — главное, что хотели бы услышать все эти люди от него. 

То есть, несмотря ни на что, идея 25 миллионов новых рабочих мест не остыла в его голове. Или просто по привычке повторяет. 

Почти вся встреча шла в закрытом режиме, и уже потом, на перекрестке в центре Брисбена, я опять увидел Михаила Шмакова, обрадовался и спросил, о чем говорили. 

 — Мы, как всегда, настаивали, пояснил он,- что рост зарплаты неизбежно приводит к росту производительности труда. 

 — А он? 

 — А он не согласился,- с нескрываемым уважением сказал Михаил Шмаков.- Он заявил, что все наоборот: надо повышать производительность труда, тогда можно поднять и зарплату. Но это вечное. Они (работодатели.- А. К.) всегда так говорят про наемный труд. А наемный труд и будет вечно. 

Как, видимо, и профессия профсоюзного лидера. 

 — А газету-то отдали? — спохватился я. 

- Конечно! — кивнул Михаил Шмаков. 

 — И как? 

 — Принял. По-моему, понравилась. 

*** 

Охрану Барака Обамы опять застали в ночном клубе. Они тут начинают работать с трех часов дня (просто случайно узнал). Таким образом, эти крепкие люди с люто доброжелательными лицами демонстрируют, невзирая ни на какие санкции, приверженность своим традициям и свой несгибаемый курс (на эти клубы). И всем бы так относиться к санкциям. 

*** 

Случилось шествие поклонников и российского президента. Готовить его за два месяца начала австралийка Мария Плотникова. Ей удалось собрать 150 человек (в назначенный час пришли примерно вдвое меньше). Все это были тоже русские австралийцы. 

- Они не хотели устраивать митинг,- рассказал мне сотрудник российского генконсульства в Австралии,- а просто праздник в честь России и президента России. 

Эти люди несколько раз обошли вокруг колеса обозрения — с плясками, гармоникой и песней «Катюша». Были замечены, но не пресечены: это же был не митинг, а праздник. Хотя плакаты были: «Приветствуем Путина!» и «Поддерживаем Путина!». 

Надписи были на русском языке — конечно, потому, что предназначались для Путина. 

*** 

Мне удалось выяснить, что были еще две группы поддержки. Одна накануне вечером, когда российский президент только прилетел, пронеслась по Брисбену колонной машин, на бортах которых был наклеен российский герб. 

Когда я увидел фото автопробега в честь приезда российского президента, то немного удивился: возглавлял его Porsche Panamera, за ним следовал BMW 641, потом Porsche Cayenne, Land Cruiser 200… 

Я поинтересовался у моего собеседника, показавшего фото, откуда взялись парни на таких машинах. 

- Да это русские бизнесмены, которые тут работают,- нехотя признался тот.- Их остановили, конечно, быстро полицейские, спросили, что все это значит. Ну они ребята находчивые, говорят: «А мы водители российской делегации!» Ну их и сопроводили торжественно, с мигалками, на мотоциклах к отелю Hilton, где Путин должен был жить… 

*** 

И еще одна команда была! Казаки, конечно. Русские австралийские казаки, а точнее, австралийское отделение Забайкальского казачьего общества, у которых есть подотдел в Брисбене (а как вы думали?). Отделение возглавляет Семен Бойков, который приехал в Австралию еще в семидесятых и долго думал, чем заняться — и нашел. Он стал казаком, а недавно съездил в Читу, посидел там где-то на танке и подержал в руках пулемет — и в отличие от некоторых даже не стрельнул, потому что и то и другое было времен Великой Отечественной, то есть музейными экспонатами. Но когда он вернулся в Австралию, на него уже завели уголовное дело, грозившее ему двадцатью годами комфортной австралийской тюрьмы — за участие человека с австралийским паспортом в боевых действиях на Украине. 

Семену Бойкову все-таки удалось доказать, что воевал он не на Украине, а в Чите, и дело закрыли. 

И вот собрал своих казаков, и в субботу еще до антиглобалистов прошел своим маршем по городу. 

 — Нас было 50 активистов и полиции 300 активистов,- рассказывал он теперь.- Я им всем объяснял, что наш президент — Божий помазанник. Они, по-моему, соглашались. Ну, точно не спорили. 

*** 

Барака Обама днем в субботу читал лекцию в университете штата Квинсленд. Студенты ждали его с раннего утра, и он не подвел их. 

- Здравствуй, Брисбен! Я рад снова быть в Австралии! — сказал он, удобно расположившись за кафедрой.- Я действительно люблю Австралию! Единственная проблема, с которой я сталкиваюсь здесь,- каждый раз, когда я сюда приезжаю, мне нужно сидеть в конференц-залах и разговаривать с политиками, вместо того чтобы идти на пляж! 

Шутка была, конечно, заготовленной, ну и что? Все равно все обрадовались как дети (а в общем, в зале и были в основном дети и журналисты, которые тоже что те дети). 

Он рассказал, что ему выпала честь встретиться с первыми австралийцами (на самом деле он имел в виду скорее все-таки их потомков) и что те произвели на него сильное впечатление. 

Он напомнил студентам, что их университет известен в мире прежде всего тем, что борется (едва ли не в одиночку) с раком шейки матки. 

- Ваша вакцина защищает девушек и женщин всего мира от рака шейки матки! — воскликнул он под восторженный рев зала. 

Президент США наслаждался произведенным эффектом. 

- На самом деле в прошлом году я даже ретвитнул своим 31 миллионом фолловеров в твиттере одно ваше исследование, — добавил он.- Я не думаю, что это так же много, как у Леди Гаги, но тоже неплохо. Совсем неплохо. 

Он был сейчас не просто тем, кем хотел быть на публике, а тем, кем хотел казаться. И он был им. 

Президент США вовремя признался, что даже жил в Австралии некоторое время, «пока мы путешествовали между Гавайями и Индонезией»… 

Вообще, это была блестящая речь, Барак Обама вспоминал «сына Брисбена и выпускника этого университета Дэвида Малоуфа»: «В этом сокращении дистанций, которая так характерна для современного мира, даже Тихий океан, огромнейший из океанов, стал озером». 

Он помолчал и, оценив наступившую тишину, повторил: 

- Даже Тихий океан стал озером. 

Он и зал еще помолчали, по достоинству оценивая сказанное. 

 — Это наш выбор: конфликт или сотрудничество? Тирания или свобода? — говорил он. 

Над тем, что произносил Барак Обама в университете Квинсленда, будут смеяться многие в Москве, почти все. А он об этом никогда не узнает. 

- Мы верим,- говорил он,- в открытые рынки и честную и свободную торговлю — поле, где экономики играют по одинаковым правилам; где цель торговли — не просто выкачать ресурсы из земли, а построить настоящее партнерство, которые повысят уровень жизни в бедных странах; где представители малого бизнеса и инноваторы имеют свободу мечтать, создавать и процветать; и насколько хорошо это получится у страны, зависит от того, насколько хорошо она поддерживает каждого отдельного гражданина… 

Но звучало очень красиво. Завораживало, в общем. 

- Мы верим в демократию…- продолжал президент США, словно извиняясь за то, что они там, в Америке, все такие романтики.- А когда наши друзья нуждаются в помощи, Америка тут же появляется, чтобы помочь. В хорошие времена или плохие, вы в Австралии можете рассчитывать на США. 

Потом американского президента, конечно, занесло: 

- Были времена, когда люди относились скептически к такой политике. Они спрашивали, достаточно ли у Америки власти, чтобы ее поддерживать. В недавнее время некоторые тяжелые события в мире требовали нашего внимания. Как единственная в мире супердержава, Соединенные Штаты несут особую ответственность, которую мы с радостью принимаем. 

То есть Си Цзиньпин, конечно, обидится. 

И после этого американский президент стал жертвой плохого перевода в российских СМИ. Одно из них растиражировало в субботу его слова. Они выглядели так: 

«Мы возглавляем мировое сообщество в борьбе с Эболой и в противостоянии российской агрессии на Украине, которая угрожает миру, как мы видели в ужасающем случае с уничтожением малайзийского “Боинга”». 

После этого в Москве началась легкая паника. Появилось сразу много комментаторов, которые заявили, что все надежды, которые возникли на саммите АТЭС в Пекине на контакт между лидерами США и России (появлявшийся, правда, в основном во время перекуров между пленарными заседаниями), рухнули в Брисбене. 

На самом деле Барак Обама сказал не совсем так. 

- Мы ведем,- сказал он,- международную общественность в борьбе против террористической группировки «Исламское государство». Мы играем главную роль в борьбе с вирусом Эбола в Западной Африке и в противостоянии российской агрессии против Украины — которая (агрессия, а не Россия или Украина.- А. К.) является угрозой всему миру, что нам еще раз продемонстрировал безжалостно сбитый MH-17…- Он помолчал, словно сглатывая комок в горле.- Трагедия, которая унесла столько невинных жизней, среди которых ваши сограждане… 

То есть исламская террористическая угроза все-таки прозвучала, но теперь она — на первом месте. Российская угроза Украине может быть идентифицирована как присоединение Крыма, а про «безжалостно сбитый “Боинг”» было сказано вообще очень уклончиво. То есть акценты, как раньше, не были расставлены однозначно (а вернее, даже переставлены). 

Американский президент в субботу выбирал выражения, хотя в пылу его речи могло показаться, что наоборот — не выбирает и не хочет выбирать. 

*** 

В это время женам лидеров демонстрировали змей (Зачем? Организаторы все-таки старались любыми способами продемонстрировать свою региональную уникальность) с выдернутыми жалами (у жен остались) и давали поносить на руках коал (одна жена легкомысленно надела платье с открытой спиной и осталась с ровными рядами царапин от длинных то ли когтей, то ли ногтей медведиков: ногти их были такими ровными, черными и блестящими, что казались накрашенными (Мишель Обама благоразумно не пришла вообще)). 

Российских журналистов, впрочем, на это мероприятие в последний момент не пустили. 

- Раз у вашего президента нет жены, то у вас нет пуловских карточек на эту встречу, — сказала одна из организаторов (наверняка старая дева). 

Оставалось наблюдать, как на ужине в субботу Владимир Путин сам нянчит на руках коалу. 

*** 

Саммит между тем неумолимо превращался в выяснение отношений между Россией и Америкой с Европой. По сравнению с саммитом АТЭС к Бараку Обаме прибыло все-таки серьезное подкрепление: британский премьер Дэвид Кэмерон, немецкий канцлер Ангела Меркель, председатель Европейского совета Херман Ван Ромпей… 

Каждый из них считал своим долгом что-нибудь сообщить перед встречей с Владимиром Путиным, и в конце концов на фоне этих заявлений совершенно незамеченным прошло не только первое, но и второе заседание «двадцатки» (тем более что они состоялись в закрытом режиме). 

- Надо ввести новые санкции (17 ноября.- А. К.),- с энтузиазмом говорил Дэвид Кэмерон на рядовой двусторонней встрече с одним из коллег, — если Россия не будет прилагать реальные усилия по разрешению украинского конфликта. 

 — Русские должны приложить все свое влияние на повстанцев,- добавлял Херман Ван Ромпей, — для обеспечения реализации минских договоренностей. Россия должна прекратить поставки оружия и переброску войск со своей территории на Украину! Также Россия должна вывести со своей территории и тех военных, которые там уже присутствуют! 

Никто, кажется, уже и не вспоминал про остроту глобальных вызовов мировой экономике, про поиск оптимального баланса между принимаемыми коллективными и индивидуальными мерами, про необходимость роста мировой экономики на два процентных пункта, про «новую трансформацию» и «рост на пониженной передаче»… 

*** 

И все с трепетом ждали церемонии совместного фотографирования. А вернее того, что ей предшествует: публичного, на виду у сотен журналистов и десятков видеокамер рукопожатия между российским президентом Владимиром Путиным и австралийским премьером Тони Эбботтом. Все слишком хорошо помнили, что Тони Эбботт обещал при встрече взять Владимира Путина за грудки. 

И все увидели, как радушно улыбался австралийский премьер российскому президенту при этой встрече. Он мог ограничиться одним рукопожатием, но нет — он стал что-то жарко объяснять и даже приложил руку к сердцу. 

Когда он сделал это, западные, а особенно австралийские теле- и фотожурналисты просто застонали от смеха. 

- Это, наверное, и называется взять за грудь! — еле выговорил один из них. 

Это, конечно, вызвало новый приступ хохота. 

**** 

Впрочем, Владимиру Путину стало, думаю, не до смеха, когда его проводили к табличке с его фамилией на месте фотографирования. Он по привычке подошел к центру, как на саммите АТЭС, где он стоял по правую руку от председателя КНР, и не раз, а два,- но распорядитель покачала головой: вам не сюда. 

Российского президента отвели к самому краю первого ряда: он был здесь последним. Слева от него широко улыбался президент ЮАР господин Зума. Легкая усмешка поразила и лицо Владимира Путина. Он понял. При личной встрече австралийский премьер не смог не только российского президента взять за грудки, но даже себя в руки — но тут он взял свое. 

Намек был понят. Продолжение, видимо, следует. А потому что такое не забывается. Удар-то был в десятку. 

А вернее, в «двадцатку». 

*** 

Владимир Путин в первый раз уехал с саммита не последним, а первым, проигнорировав всеобщий завтрак. Его пресс-секретарь Дмитрий Песков говорил, что в понедельник у него много дел в Москве. Австралийские новостные каналы бегущей строкой давали: «Российский президент покидает саммит раньше из-за давления по поводу Украины». 

Почему же он на самом деле уехал? Да и дела были, и надоело ему все это. 

Но до отъезда он встретился с российскими журналистами. 

Первое, что сказал Владимир Путин: «Хозяева создали доброжелательную обстановку». 

Иначе он сказать не мог, но прозвучало все-таки вызывающе, учитывая эпизод с фотографированием. Ведь он же был. 

Он рассказал про решение о создании инфраструктурных хабов, про дискуссию о финансовом регулировании и реформе налоговой системы: сокращении налогооблагаемой базы и борьбе с офшорами: 

- Мы на этот счет в России не только разговоры разговариваем, а прямо сейчас принимаем решения (было около шести утра по Москве.- А. К.). 

- Сейчас начнется дискуссия за ланчем…- Он запнулся.- У коллег. О тяжелых заболеваниях, таких как Эбола. 

Тут я, кажется, понял, почему он не остался: за ланчем разговаривать о лечении Эболы все-таки апофеоз цинизма. 

Но нет, конечно, не поэтому. 

Президент рассказал, как только что отправил в Гвинею самолет-госпиталь на 200 коек со специалистами, то есть сделал свой вклад в ланч, хоть и улетает. 

К вопросу, обсуждались ли санкции, отнесся внешне безразлично: тема затрагивалась, но «как бы в общем». 

Снижение цен на нефть на бюджет России не влияет: после того как ЦБ ввел плавающий курс рубля. «Доходы в рублях стали даже больше» (хоть произнес вслух, зачем вводили этот курс). 

Вселял уверенность в страну и в себя. 

Вопрос про Украину вызвал у него наконец-то интерес: 

- На официальных дискуссиях вопрос не затрагивался. То есть совсем. В остальных случаях все разговоры были посвящены Украине… Это было полезно для всех… Из СМИ я узнал про указ о фактической экономической блокаде этих регионов, Луганска и Донецка. Мне кажется, это большая ошибка. Они собственной рукой отрезают эти регионы! Зачем?! 

То есть он в очередной раз дал понять, что Донецк и Луганск в его сознании не должны быть российскими. 

В очередной раз ему не поверят. 

- Даже во время самых острых боевых действий в Чечне мы никогда не прекращали финансирование Чеченской Республики! — добавил он.- Хотя это выглядело даже глуповато… Но в конечном счете оказалось правильно: простые люди оценили, что мы решили их поддержать. 

Отвечая на последний вопрос, он переспросил: 

- Эбботт? Очень хорошее от него впечатление… А почему я не пошел на завтрак? Отсюда до Владивостока девять часов (на самом деле десять с половиной.- А. К.). От Владивостока до Москвы — девять часов. В понедельник — на работу. Хотя бы четыре-пять часов надо поспать. Я подошел к Тони (Эбботту.- А. К.). Он, конечно, все понял. 

Вообще-то мне сообщили, что президент вылетает обратно на два часа раньше, — еще в субботу рано утром, когда ни саммит, ни остальные встречи даже не начинались и когда у Владимира Путина даже повода на кого-нибудь обидеться не было. Уже тогда все было решено (в связи с этим и вылет журналистов перенесли на эти же два часа раньше, собственно, я так и узнал про все это). Поэтому так, как он говорил теперь, все, видимо, и было (другое дело, что его поставили в угол на фотографировании, но эта история и история отъезда не связаны). 

Но зачем же он его «Тони»-то назвал! 

Вот не было печали у господина Эбботта. 

Андрей Колесников