Правила жизни Рошин Мерфи

Я до сих пор не поняла, кто я — звезда или знаменитость.

Ро-шин. Так произносится мое имя. Оно ирландское и даже слишком ирландское. Оно настолько ирландское, что англичане не знают, как его произносить. На английских радиостанциях они вечно называют меня Розин.

Не люблю интервью. Я стараюсь говорить только тогда, когда мне есть что сказать.

Когда мне было лет 14 или 16, моя мать думала, что я глотаю какие-то наркотики. Но я не притрагивалась к наркотикам до 18 лет. Просто моими друзьями были актеры, музыканты и художники.

Музыки в моем детстве было немного. У отца было странное представление о гигиене. В конце каждой недели он наполнял ванну горячей водой до краев, а потом плюхался в нее на пару часов с бутылкой вина и орал старые песни так громко, что было слышно по всему району.

Если в детстве твои родные, выпив, начинают гоняться за тобой со страшными лицами и заставляют тебя еще раз спеть «Не плачь по мне, Аргентина» (песня из мюзикла «Эвита». — Esquire), вряд ли ты когда-нибудь захочешь связать свою жизнь с музыкой.

Я не считаю себя профессионалом. Я никогда не была певицей. Я — это просто эксперимент.

Moloko (британская группа, существовавшая с 1994 по 2006 годы. — Esquire) стало началом моих отношений с музыкой. Все, что я сделала после этого, можно просто считать чередой приключений.

Любой музыкант рано или поздно задает себе один вопрос: почему, черт возьми, я делаю то, что от меня ожидают.

Мой новый альбом называется Hairless Toys (англ. «Лысые игрушки». — Esquire). Критики говорят, что это одно из худших названий десятилетия. Но моя музыка никогда не метила в топ-10. Так что терять мне нечего.

Я мать двоих детей, и это значит, что я давно уже могу делать то, что хочу. Дети освобождают твою голову от огромного количества препятствий.

Мне кажется, феминизм сегодня движется в противоположных направлениях одновременно — два шага вперед, три шага назад. Женщины, может, и вошли в парламент, но их все равно продолжают оценивать по возрасту, комплекции и умению быть красивыми в глазах публики. Поэтому я всегда говорю, что вижу лишь какие-то жесты и намерения, но не вижу перемен.

Не стесняйтесь говорить обо мне «красивая» и «сияющая».

Не могу сказать, что я не хипстер, потому что, черт возьми, я один из них. Это как мой друг сказал мне как-то «я не хипстер», а вся его комната с пола до потолка была заставлена кассетными магнитофонами, которые он купил в интернете. Я сказала ему: «Да ты сумасшедший. У тебя тут целая передвижная лавка чертовых магнитофонов, один из которых был сделан в 1970-е для слепых, и ты говоришь, что ты не хипстер? Ты точно спятил».

Люди неверно понимают значение соцсетей. Если я зарегистрировалась в очередной соцсети, это не значит, что я должна рассказывать людям скучную херню про свою жизнь.

Я люблю делать огромные скрэпбуки с вырезками из газет и журналов, потому что это помогает мне думать. Ведь главное — это найти способ черпать энергию, а не бесконечная работа над ошибками, как кажется многим.

Большинство моих самых любимых композиций невозможно описать. Как вы опишете Radiohead?

Музыка является отправной точкой многих великих событий и многих великих решений. Уже пару тысячелетий на хорошие и плохие дела люди вдохновляются музыкой.

Забавно, что люди всерьез пытаются измерить жизнь такими вещами, как деньги или успех.

Я могу спокойно сходить в Tesco (сеть супермаркетов. — Esquire) и остаться неузнанной, если, конечно, не надену какую-нибудь кофту с плечиками из восьмидесятых.

Сложнее всего перестать делать то, что делать нельзя.

Я привлекаю тех, кого привлекает музыка.

Когда я была маленькой, думала, что вырасту похожей на Джерри Холл. Но годы шли, мне исполнилось 15, а ноги все еще были недостаточно длинные и грудь недостаточно, блин, большая... Но я всегда была уверена в себе.

Самое яркое впечатление из детства — поющие люди. Люди вокруг все время пели. Я не преувеличиваю. Ирландцы (по крайней мере ирландцы, с которыми я росла) знали как минимум три-четыре песни, которые они могли спеть от начала и до конца, и обязательно это делали, особенно когда выпивали.

Я довольно рано поняла, что я очень сильный человек. В 15 лет я приняла решение остаться в Манчестере и жить самостоятельно. Я поняла, что я храбрая. И если мне нужно быть храброй сегодня, я вспоминаю себя в 15 лет.

Камоги – довольно экстремальный вид спорта, этими деревянными клюшками было выбито немало зубов. Я была капитаном школьной команды. За это учителя мне многое прощали. И за то, что я была хорошей актрисой.

Мое главное правило – никогда не лгать. Жить в правде достаточно непросто, но жить во лжи мне кажется невозможным. Я видела, как люди лгут, оно того не стоит, просто поверьте.

Я выросла в окружении патологических врунов. Если вы не знали, все ирландцы такие. Они обожают преувеличивать, начинают верить в собственную ложь, ходят кругами, путаются. Но я все равно их обожаю.

Некоторые мужчины в моей жизни были просто неприлично красивы, и все они были нарциссами. Я не могу устоять, меня тянет к ним как магнитом. Но с возрастом я пришла к пониманию, что одной красоты недостаточно.

Красота часто заставляет людей либо закрываться, либо думать о себе невесть что. Лучше, когда красивый человек открыт миру – тогда природный магнетизм превращает его в творца.

Любовь невозможно описать. Она бывает разная: чувственная, материнская, дружеская... Иногда они соединяются в одно всеобъемлющее чувство, но я все еще стараюсь подобрать правильные слова и пишу об этом песни.

Важно разделять семью и дружбу. Со своими родными ты навсегда, даже когда их хочется послать куда подальше. А вот друзей ты выбираешь. В дружбе всегда должен быть момент выбора.

Видеть, как стареют родители, наверное, одно из самых странных ощущений в жизни человека.

Впервые в жизни я осознала, что такое абсолютное счастье, когда сидела у папы на коленках, а он мне пел. Папа много работал, реставрировал мебель, деревянные полы, а еще любил выпить, поэтому домой приходил поздно. Маленькой я часто боялась, что он не вернется, но он всегда возвращался. Он такой волшебный чудак у меня.

Манчестер сделал меня той, которую вы знаете. Я ходила на концерты, я все больше увлекалась музыкой, я начала задавать себе вопрос «Кем я могу стать?». Я начала искать ту, которая не зависела от города, в котором родилась, и от семьи, в которой родилась. Это та часть тебя, которая не принадлежит больше никому, которую только ты можешь создать.

Я не настолько знаменита, чтобы меня узнавали фанаты. Мои дети вообще не понимают, чем я занимаюсь, – они думают, что мама просто творческая натура. Но недавно я забирала их из школы, и меня узнали целых два человека! Один в кафе, один на улице.

Я дислексик, прочитать книгу в школе для меня было мучением. Если честно, читать я начала только после того, как окончила школу. Но ради своих детей я научилась читать нормально, чтобы делать это в комфортном для них темпе. Я читаю им с самых первых их дней, они уже достаточно взрослые, но все равно ждут «сказку на ночь» перед сном.

Своим детям я всегда говорю: не ври (в нашем доме это очень важное правило) и верь в себя – лучшее, что ты можешь дать ребенку, – это уверенность в себе.

В пятнадцать я уже одна снимала квартиру. Мои дети сами даже в магазин не ходят, а он за углом! Нужно заставить их начать ходить хотя бы в гр***й магазин! Иногда мне кажется, что мы просто не способны подготовить наших детей к реальной жизни.

У современных детей, конечно, куда меньше свободы, чем было у нас. Дети встречаются на так называемых игровых свиданиях, все распланировано заранее. В определенном смысле это безопасность, но одновременно и несвобода. Я приходила домой из школы, бросала рюкзак и убегала из дома до вечера. Мне даже не надо было предупреждать родителей о том, куда я иду.

Самое красивое, что я видела в жизни, — это мои дети. Они просто офигительные! Это все гены Мерфи! Обожаю младенцев, приходится себя останавливать, чтобы не украсть чужого! В них столько чистоты и невинности. В каждом младенце обещание будущего. Я бы хотела еще одного ребенка, но, кажется, возраст мне уже не позволит.

Из-за того что я очень рано начала жить одна, меня никто не научил водить машину, так что когда я перебралась в Лондон, я спокойно пользовалась (и продолжаю) общественным транспортом. Обожаю лондонское метро. Телефон не ловит, пока едешь, можно просто от всего отключиться. Это место, где нет времени.

Летом я отдыхала на Ибице – там мой личный рай на земле. Но в этом году атмосфера в раю была странная. Хиппи на пляже по-прежнему играли на барабанах, но после девяти вечера наступал комендантский час, люди с автоматами светили барабанщикам в лицо и требовали разойтись.

Первую неделю на Ибице я провела совсем одна. И, Господи, как же это было прекрасно! Основных эмоций было две. Первая — страх. Мне было немного не по себе находиться в одиночестве, еще я не вожу — чтобы куда-то добраться, мне нужно было звонить водителю. Вторая — все это слишком ох***но, чтобы бояться. Нужно просто переключить рубильник. Из страха в наслаждение. Ты больше не мама, не певица, ты не обязана вести соцсети. Можно провести неделю голой на природе. Я вечность так не отдыхала. Я звонила маме с криками: «Это слишком прекрасно, я не понимаю, чем я это заслужила!»

Музыка для меня – как будто шестое чувство. С помощью музыки ты можешь дотянуться до любого человека. Музыка вбирает в себя все возможные формы искусства, питает их, она сама универсальное искусство. Кинематограф или живопись нужно понимать, а музыка созвучна каждому. Мы живем и двигаемся в ритме сердца.

Любому художнику нужна цель, каждый художник должен задаваться вопросами. Любое искусство должно отражать действительность, современное искусство до пандемии потеряло и цель, и смысл. Мне кажется, 2020-й станет очень хорошим годом для искусства.

Реальность стала очень призрачной. Ты встречаешься с друзьями в пабе, берешь пинту, вы на время забываете обо всем, и кажется, что все по-старому. А потом ты такая: «Блин, а где моя маска?» Как будто из одной симуляции шагаешь в другую, и невозможно понять, где реальная реальность.

Мир всегда был агрессивным, мир — довольно темное место, если всмотреться пристально.

ООО «Техно-НДТ» – обор­удов­ание и приборы нера­зруш­ающе­го контроля и техники.

Сумки, перчатки, платки - широкий ассо­ртим­ент и высо­чайш­ее качество